8 октября 2018 в 14:48
Станислав Журавлевич / Фото: Вадим Замировский / REALTY.TUT.BY

— Мечта у нас была одна на двоих, и когда пришло время выбирать — Беларусь или Швейцария, Вика сказала, что если не попробовать реализовать мечту сейчас, то когда потом это получится?

Ну, а дальше все закрутилось очень быстро: за зиму Егор оформил документы на землю, а уже в июне приехал строить дом. Участок получил как нуждающийся — сначала 25 соток. Остальную землю «нарезали» под ведение хозяйства.

— Вы не подумайте, что нам тут золотые горы обещали и райскую жизнь. Так сразу и сказали: будет очень трудно начинать. Неимоверно трудно. Но наши соседи не привыкли жаловаться на мозоли и усталость. И мы не стали.

Поместье рода Булатов

Как выглядит родовое поместье? Представьте себе обыкновенный квадрат в 20 соток, на котором стоят дом, хозпостройки и есть пруд. А теперь со всех сторон приставьте еще 4 таких же по площади квадрата. Уберите заборы, добавьте Налибокскую пущу в дальнем конце участка и поймете масштаб поместья.

Поместье рода Булатов начиналось со строительства бытовки 2,5×2,5 метра, в ней Егор и жил, пока строил свой дом.

— Я выбрал саманную технологию — из смеси глины и соломы в деревянном каркасе. К такой идее пришел после того, как выкопал колодец, — чистейшая красная глина, без камней, из нее посуду можно делать. С соломой тоже проблем не было.

Дом строился в четыре руки — Егору помогал его друг-музыкант.

— Он говорил, что всегда мечтал вымазаться в грязи с ног до головы, — смеется Егор. — Такая возможность ему представилась — в глине мы были с утра до вечера каждый день. Дом был готов через 9 месяцев.

Процесс строительства Егор снимал на камеру и теперь своим опытом саманного домостроения делится на семинарах.

Это очень простая технология, хотя и кажется трудоемкой и грязной. Устанавливается опалубка, в нее укладывается солома, перемешанная с глиной. За пять часов эта смесь обретает достаточную плотность и прочность, чтобы опалубку снять и установить выше.

Толщина саманной стены — 35 см. С двух сторон дополнительно сделана обшивка с засыпкой костры (солома льна). Строили дом — печник одновременно делал печь. Это важно: как только у дома появляется крыша, можно уже ее затапливать, и так дом быстрее просыхает.

Весь фронтон остеклен — со второго этажа поместье как на ладони.

— Дом очень долго держит тепло. Однажды мы уехали к родителям на новогодние праздники, нас не было неделю, а на улице стояли морозы минус 15. Когда вернулись — в доме было +12 ºС. То есть теплоемкость большая у дома.

Топим дом дровами. Кстати, печь у меня необычная, такие мало у кого есть. Ее сложил нам сосед Алексей Горбачев. Это просто гениальный человек, настоящий изобретатель, конструктор. На втором этаже сначала сделали камин, но позже поняли, что это неправильно, — теплый воздух высасывается из дома. Поставили дверцу, и теперь он работает как печь.

Егор любит делать все сам — от разводки электрики до мебели:

— Я не был уверен, что у меня получится построить дом. Мы уже несколько раз делали перепланировку, чтобы понять, как нам действительно комфортно. Сейчас вот опять грядут изменения: копаю подвал под домом, все коммуникации туда вынесу.

— Меня часто спрашивают, почему ты все сам делаешь, — продолжает Егор. — Есть такой психологический эксперимент, когда один человек поднимает на веревке груз на 100 килограмм, а 2 человека не могут поднять 200 кг. Все потому, что каждый надеется на другого и не выкладывается на все сто. Здесь за всё отвечаешь сам. В этом ценность.

Когда я стал владельцем гектара земли, то первое время мыслил прямыми линиями. Сейчас я не могу объяснить, почему я разбил свою территорию ровно посередине липовой аллеей. Возможно, сработало мое деревенское подсознание — в моей деревне все ровно нарезано, установлены четкие границы. Теперь уже понимаю, что гектар земли совсем не обязательно нарезать квадратами.

Рядом с домом Егор выкопал озерцо. Отметим, что пруды есть почти во всех здешних родовых поместьях — они нужны как емкость, куда уходит вода с участка, и как резервуар, откуда ее можно взять при необходимости. Впрочем, оно еще и для удовольствия — можно поплавать.

Егор говорит, что любой ребенок в поселке знает, как поступать при пожаре, при нахождении на воде. Главное правило, которое они выполняют неукоснительно: нельзя находиться рядом с водой без взрослых. И это правило в самом деле работает — как только Егор отошел от пруда, его сын Арсений бросил все свои дела и пошел за отцом.

Соцкультбыт и чем заняться

Территориально «Росы» — это часть небольшой деревни Петрусовщина. Здесь нет школы, больницы, клуба, детского сада и магазина, но у владельцев поместий это не вызывает дискомфорта. Утром и вечером по центральной дороге ездит школьный автобус, скорая доезжает сюда за 7 минут, зимой дороги чистят. В магазин — на машине в Минск, Раков, Ивенец или Воложин. «Росы» — не Богом забытое место, здесь детей больше, чем в любом агрогородке, — больше 60 уже!

В «Росах» не деревенский уклад с посевными и большим хозяйством. Здесь никто не выращивает картофель или яблоки гектарами — только столько, чтобы своих овощей и фруктов хватало для семьи. Ну и растет здесь все, конечно, без химии и удобрений.

По нашим наблюдениям, достаток у владельцев поместий разный. На жизнь зарабатывают так, как нравится и лучше получается: кто-то гончарное дело освоил, кто-то придумал, как древесную кору продавать, делать козий сыр, натуральную косметику. Есть те, кто остался в профессии, — программисты, врачи и педагоги.

— Несколько дней в неделю я нахожусь в городе, занимаюсь своей профессиональной деятельностью — звукорежиссурой, звукозаписью, записываю концерты, — рассказывает Егор. — Озвучиваю фестивали, праздники. Остальное время восстанавливаюсь дома. Это не городской диванный отдых — с утра выходишь на улицу, и глаз видит, чем заняться: что-то подправить, что-то прибить.

Одна очень творческая девушка из «Рос», Татьяна Ковалевич, организовала ярмарку «Таямнiцы майстэрства». Идея родилась сама собой — мы увидели, какие задворки выделяются мастерам и ремесленникам на разных госпраздниках, за какие копейки они продавали свой труд. Теперь ярмарка — это уже целый фестиваль, в котором основными участниками и организаторами являются жители аналогичных экопоселений Беларуси. Ее регулярно и успешно проводим в торговых центрах, минских парках, на выставках, в туристических местах страны.

— Папа у меня — врач, мама — завуч в школе, а я с детства мечтал о тракторе и корове. Трактор у меня появился. Сейчас он общий и обслуживает все поселение. Вместо коровы развожу пчел. С ними я работаю с 12 лет. Я еще школьником был, а мне поручили пасеку. До самого поступления в университет я ею занимался. Теперь вот свою пасеку завел. Для себя я сделал такой интересный вариант: ульи находятся в помещении, под крышей. Это очень удобно, и получается хороший результат, мед тоже копейку приносит.

Виктория сейчас занимается младшим ребенком, но и она вносит свой вклад в благосостояние семьи: преподает детям из поселения английский язык.

Кровные узы

А еще Егор пишет стихи, сочиняет музыку и восстанавливает историю своего рода.

— Булаты, Шпаковские, Кунцевичи, Мыслицкие — все были из шляхты, и им пришлось непросто в советское время. Я уже нашел много фамилий, связанных с родом моих предков. Например, Романовский (Кузьма Чорный) и Луцевич (Янка Купала) — мои кровные родичи. Софья Ковалевская из рода Корвино-Круковских — моя прапрабабушка.

Наверное, правильно было бы начинать родовое поместье там, откуда пошел мой род — раньше была такая деревня Булатники в Копыльском районе, там мои предки жили более 400 лет. Она исчезла в 1987 году, потому что было непочетно возвращаться на родину, непрестижно жить в деревне. Там сейчас ничего нет. Зато в «Росах» я нашел потомков Чернушевичей и Шпаковских, и они реально приходятся мне дальними родственниками.

Мы не жалеем, что вернулись на родину. Здесь наши предки, наши родные люди. Это то место, где сможем проявить себя и мы, и наши дети. Здесь я живу не ради какой-то идеи или идеологии, а потому, что здесь живут потомки тех, кто когда-то владел своей землей и дорожил ею как частью Родины. Можно сказать, что это зов предков.

Как таковой ностальгии по европейской жизни нет — мне достаточно туда съездить раз в год, чтобы встретиться со своими старыми знакомыми. Для нас это хорошее семейное путешествие.

Такие перспективы

«Росы» за годы своего существования расширились до своего максимума — в длину поселение уже около 3 километров. Незанятых участков уже нет, хотя желающих поселиться здесь много. Сейчас в законах нет такого понятия, как родовое поместье. Но росовцы считают: должно появиться. В сентябре этого года вице-премьер Михаил Русый заявил, что работа над концепцией законопроекта о родовых поместьях уже ведется, для этого создана соответствующая рабочая группа. Она должна определить юридический статус родовых поместий, а также количество земли, которое необходимо выделять.

— В стране очень много мест, пригодных для родовых поместий, — эти земли не используются уже в сельском хозяйстве, но и пользоваться ими нельзя. Просто пустующая земля. Мы же показываем пример того, как можно ее оживить.

Рядом с нами есть место, где когда-то стояла усадьба Дунина-Марцинкевича. Его, вероятно, еще помнят огромные старые яблони и груши — им больше 200 лет. Четыре года назад их пытались вырубить, но одна семья экопоселенцев забрала эти земли под ведение фермерского хозяйства. Они сделали лесосад — подсадили около 15 видов фундука. Кроме того, там теперь проводятся фестивали, мастер-классы по езде верхом на лошадях. Чем не пример того, как можно обустраивать неиспользуемую землю, реализовывать себя?